(Romance) [WEB] Валентина Левко, Григорий Зингер: Романсы Сергея Рахманинова (1974) (2023, Мелодия, MEL CO 1355, Digital Release), FLAC (tracks), lossless
| Главная » Музыка » Музыка в формате (lossless) » Музыка России и стран бывшего СССР (lossless) |
| Статистика раздачи | |
| Размер: 181.19 MB | Зарегистрирован: 1 месяц 7 дня | Скачано: 0 раза | |
| Работает мультитрекерная раздача | |
|
Полного источника не было: Никогда
Качают: 1 [ 0 KB/s ]
Подробная статистика пиров
|
|
|
| Автор | Сообщение | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
MAGNAT ®  Пол: Стаж: 4 месяца 2 дня Сообщений: 12034
|
 Валентина Левко, Григорий Зингер: Романсы Сергея РахманиноваВалентина Николаевна Левко (1926-2018) – вокал (меццо-сопрано) Григорий Соломонович Зингер (1913-2003) – фортепиано Жанр: Romance Выпуск фонограммы на грампластинке / WEB релиз: 1974 / 2023 (10.11.2023) Издатель, номер по каталогу: Мелодия, MEL CO 1355 Время звучания: 0:41:37 Кодек: FLAC (*.flac) Тип рипа: tracks Обложка: front 01. Ночь (Сергей Рахманинов - Даниил Ратгауз) 02. Давно в любви отрады мало (Сергей Рахманинов - Афанасий Фет) 03. Дума (Сергей Рахманинов - Алексей Плещеев, Тарас Шевченко) 04. Сумерки (Сергей Рахманинов - Жан Мари Гюйо, Иван Тхоржевский) 05. Кольцо (Сергей Рахманинов - Алексей Кольцов) 06. Пред иконой (Сергей Рахманинов - Арсений Голенищев-Кутузов) 07. Не верь мне, друг! (Сергей Рахманинов - Алексей Толстой) 08. Ветер перелётный (Сергей Рахманинов - Константин Бальмонт) 09. Речная лилея (Сергей Рахманинов - Алексей Плещеев, Генрих Гейне) 10. Она, как полдень, хороша (Сергей Рахманинов - Николай Минский) 11. В молчаньи ночи тайной (Сергей Рахманинов - Афанасий Фет) 12. Ночь печальна (Сергей Рахманинов - Иван Бунин) 13. Островок (Сергей Рахманинов - Константин Бальмонт, Перси Биши Шелли) 14. Молитва (Сергей Рахманинов - Алексей Плещеев, Иоганн Вольфганг фон Гёте) 15. О, нет, молю, не уходи! (Сергей Рахманинов - Дмитрий Мережковский) Тексты романсов размещены в тегах релиза Композитор: Сергей Васильевич Рахманинов (1873-1943) Звукорежиссёр: Валентин Скобло Релизы: 12" – 1974, Мелодия, С10 05155-56, СССР WEB – 2023, Мелодия, MEL CO 1355, Россия Рецензия музыковеда Елизаветы Даттель, опубликованная в журнале «Советская музыка» № 11 за 1972 год Рецензия музыковеда Елизаветы Даттель, опубликованная в журнале «Советская музыка» № 11 за 1972 годЕлизавета Даттель ВОКАЛЬНЫЙ ВЕЧЕР ВАЛЕНТИНЫ ЛЕВКО ПАРТИЯ ФОРТЕПИАНО — ГРИГОРИЙ ЗИНГЕР «Мой дорогой друг! Вы доставите мне большую радость, если тотчас займётесь моей сценой из «Андромеды»... Больше всего рекомендую Вам: Выразительность! Хорошо обдумайте смысл и силу слов! Со всей серьёзностью вникните в состояние Андромеды и в ситуацию. Представьте себе всё это, станьте сами этим лицом... С Вашим благородным голосом и с Вашей прекрасной манерой пения Вы вскоре достигнете наивысшего...» (Из письма Моцарта к певице Алоизии Вебер») * Восхищение и тут же рождающееся чувство благодарности не ослабевают весь концерт. Восторг не туманный, не безотчётный,— объяснимый «точным словом». Валентина Левко одарена щедро природой. Редкостной красоты обаятельнейшее контральто, ровное, полнозвучное во всех регистрах — словно извлекаемое совершенным движением смычка, тембром своим воздействует, как колдовство, как таинство. Природная естественность, чистота и «непринуждённость» её пения овеяны благородной простотой, будь то трагическая ария Дидоны Перселла, «Форель» Шуберта или романс Чайковского «Он так меня любил». Ни аффектации, ни ложного пафоса, певица следует священному закону артистического искусства — исполнительской сдержанности, никогда ему не изменяя. У Валентины Левко отличная дикция на всех языках — важнейшее средство выразительности. Точно и ясно произнесённое слово (declamando и cantabile), его смысловая интонация и отчётливое звучание отдельных гласных и согласных приобретают в её интерпретации тончайшее психологическое значение и рождают речевое ощущение мелодии. Левко достигает полного слияния музыкальных и поэтических акцентов. Поэтому и ария Дидоны Перселла, у которого такое слияние акцентов является органической чертой стиля, в устах певицы выразительна и стилистически безукоризненна. Обращает внимание и строгость трактовки трагического монолога. «Со всей серьёзностью вникает» певица в драматическую ситуацию Дидоны, воссоздаёт её душевное смятение: страсть, отчаяние и покорность судьбе. Ария Перселла воспринимается как развитая драматическая сцена в строго очерчённой обоими исполнителями форме пассакальи. Свойственное Левко благородное филирование звука придаёт тончайшую выразительность каждому эмоциональному оттенку. Альтовая ария (№ 4) из «Рождественской оратории» Баха «Bereite dich Zion» — полный контраст перселловской. Быстрый темп, подвижный ритм, звонкая «летящая» мелодия. В исполнении Левко ария «фанфарна» по настроению и тембровой окраске голоса. И особенности баховского вокального стиля раскрылись в естественной декламации певицы, интонационно выразительной, ясной дикции, «лёгкости» и пластичности в строгом соответствии с вокальной и инструментальной фразировкой. Стилистическая безупречность достигнута также редкостной гармоничностью ансамбля певицы и пианиста: единый темп, нерастянутые кадансы и ярко очерченные диалоги голоса и инструмента. Выдающееся пианистическое мастерство Григория Зингера позволяет «расслышать» оркестровые тембры и полифоническую ткань баховского голосоведения. Три песни Шуберта — из самых известных; в каждой отражено было обоими исполнителями нечто своеобразно шубертовское. Выразительность фантастически образной легенды-баллады «Лесной царь» несколько отличалась от обычной, подчёркнуто драматической. Выделяя характерность и тембровое различие интонаций каждого персонажа, Левко не доводила их до полной разговорной реалистичности. Её обычно отточенная декламация в каждом слове и в маркировании букв здесь звучала таинственно мягко, словно под властью сказочных чар. При такой трактовке поэтические образы баллады, олицетворённые звуковой живописью, приобретали оттенок фантастичности (тому способствовал и быстрый очень, словно несущийся темп исполнения). И в фортепианной партии не акцентировалась звуковая образность (скачка, порывы ветра, «шелестящего листвой», погоня...). Доминировало общее, единое состояние: нарастающая до катастрофы тревога. Непрестанное биение триолей (фортепианная партия) — не удары копыт, это «кровь стучит», бьётся объятое страхом сердце. Итак, стилистически обоснованная художественная доминанта исполнения «Лесного царя» у Левко и Зингера — балладность, дышащая романтической взволнованностью. «Форель» и «Приют» можно было назвать маленькими «поэмами», поэма — это ведь и рассказ о путешествии, а песни Шуберта повествуют о странствиях одинокого, бесприютного путника. Музыкальные картины природы неотделимы от душевного состояния скитальца, иногда как грустный контраст («Форель»), иногда как гармоничное слияние общего драматического тона («Приют»). Глубина и серьёзность трактовки несложной, куплетного народного склада песни «Форель» проявилась в том, что раскрыты были не только очаровательная безмятежная умиротворённость картины природы, но и психологический подтекст. «Форель» Шуберта не безмятежная «поэма без героя», и певица «показывает» грусть и печаль бесприютного путника, рождённую в контрасте со светлым летним днём и ласково манящей радостной природой. Сколько нежной прелести (и мастерства!) в обрисовке «пейзажа», с лёгкими, грациозными всплесками вокальных украшений, какое отменное владение кантиленой, а в передаче лирической меланхолии — мастерски выработанное mezza voce и piano. В драматически цельной по настроению песне «Приют», где образы природы становятся участниками действия, герой «обращается за сочувствием» к оцепеневшей скале, бурному потоку, шумящему лесу (так бывает в народных песнях), исполнение певицы полностью соответствует авторскому замыслу. Разнообразие эмоциональных оттенков выражено мастерской дикцией и стиховой декламацией. Резкая отчётливость согласных в словах: Rauschender Strom, Rauschender Wald, и особенно Starrender Fels, заостряет гневное отчаяние, тогда как льющееся cantabile на словах Fliessen Tränen и широкий распев гласных «mein Herz» проникнуты тоской. «Монолог» протекает на фоне ровной фортепианной фактуры неизменных, неакцентированных триолей, трепетно-затаённые, словно «бьющиеся», они создают образ движения-странствия. Серьёзному, тонкому музыканту, отличной актрисе, Левко удалось создать из пяти песен Г. Свиридова драматически цельный цикл, хотя взяты они из разных сборников **. Объединяют этот новый цикл стихи прекрасного поэта Армении Аветика Исаакяна (два из пяти переведены Блоком, который «полюбил поэта нежно»). Сюжет цикла — «страдания любви» (так называется одна из песен) — внутренне обоснован: любовь интимная (лирическая), любовь к отечеству, к родному краю, к дому, к матери: но во всей многоликости не идиллическая: то безответная, то печальная из-за разлуки и тоски изгнанничества. Взволнованно прозвучала песня «Чёрный взор» («Не глядись в чёрный взор»). Мрачный, таинственно-зловещий обряд гадания. В исполнении певицы особенно воздействовали обаяние «тембровой магии» её голоса и декламационная выразительность прекрасных строк Исаакяна — Блока (тот же «секрет» Левко, придающей стиху столь же важное значение, что и музыке). Песня «Изгнанник» — «Мне грезится: вечер мирен и тих...» (стихи, посвящённые поэтом своей матери) — своеобразная лирико-драматическая сцена, в которой развивается внутренний монолог героя — «грёзы», тоска о покинутом доме и так «реально» слышимое им моление матери «о странниках далёких». Тонко и убедительно создала певица «внутреннюю атмосферу» сцены, раскрыв полное печали душевное состояние человека, в которое внезапным контрастом врывается трагическое моление матери (суровый псалмодический напев) и почти импрессионистски лёгкий образ — символ дома — струйка тонкого дыма («шлейф дыма»). Но вот, словно перерождаясь, стряхивая печаль, звонкой, полной решимости интонацией звенит у Левко песня «В дальний путь». Пластичность звука, просветлённость тембра отвечают весенней цветущей, ликующей природе... Второе отделение концерта было посвящено Чайковскому и Рахманинову. Среди романсов Чайковского, давно снискавших всенародное признание и «всенародную исполняемостьь» профессионалами и любителями, почти невозможно найти малоизвестные, редко петые или забытые. Программа Левко составлена из самых излюбленных (иные снобы сказали бы — «самых запетых»). Не стремясь поразить «новинкой» из архива, певица, возможно, намеренно избрала самые популярные. И в этих произведениях, досконально знакомых едва ли ни каждому слушателю, ансамбль Левко и Зингера поразил и захватил совершенством, с каким прозвучала музыка Чайковского. Никаких вольностей в угоду эмоциональному «разгулу», ни фермат, ни замедлений, ни ложных вздохов. Итак, Чайковский предстал в безукоризненной форме, исполненной благородной меры, вкуса и сдержанности. Даже мелодраматичный романс «Он так меня любил» прозвучал композиционно «закованным». И снова то же достоинство вокального искусства Левко, особенно выделившееся в интерпретации романсов Чайковского,— мастерское умение «пропеть стихи» в музыке! «Сохраняя меру и ритм поэзии», Левко безупречно «поёт стихи», не изменяя музыкальной форме фразы. С художественной требовательностью относится певица к песенному складу таких романсов, как «Я ли в поле да не травушка была», или «Кабы знала я, кабы ведала». Последний вырос у Чайковского в большую театрально развёрнутую сцену. Левко удаётся сохранить строгость народных черт мелодии и передать драматическую напряжённость. Благодаря слиянию сценического, музыкального и вокального дарования певицы «Кабы знала я, кабы ведала» в её исполнении превращается в настоящую оперную арию с развитым действием. Далеко простирается признание Рахманинова, выдающегося мастера романса; его вокальная лирика, эмоционально взрывчатая, с широкого дыхания мелодией, тревожно смятенная, открытая по чувствам, давно завоевала своего слушателя. В исполнении Левко рахманиновские романсы предстали во всём своём мелодическом, эмоциональном великолепии и жанровом разнообразии. Непогрешимое стилистическое прочтение музыкального текста и точность формы у обоих исполнителей создали гармоничную цельность трактовки. Проявление эстетической сдержанности сказалось в порывисто взволнованном «О нет, молю, не уходи» (стихи Мережковского) и в романсе на стихи Гёте «Молитва». Трудно отдать предпочтение какому-то одному из исполненных романсов Рахманинова, ибо в каждом выявилось артистическое своеобразие Левко. «Кольцо» — сцена гадания, выросшая из трагической песни Кольцова, в том же духе драматизированная Рахманиновым, в исполнении Левко отвечало духу и характеру сцены интонационно-правдивой декламацией народного склада, распевной мелодией и ярким драматизмом формы. И в «Кольце», как и в такого же рода песне «Кабы знала я...» Чайковского (и в упоминавшейся уже «сцене гадания» из «Чёрного взора» Свиридова), покоряет всё та же «тембровая магия»... Полная противоположность жанра, гармонического языка, приёмов музыкального развития и фактурного рисунка фортепиано в романсах «Ветер перелётный» (стихи Бальмонта) и «Речная лилея» (стихи Гейне). Тут с голосом Левко произошло чудесное превращение — он словно «обернулся» лёгким сопрано. Написанный в импрессионистской манере, «Ветер перелётный» требует мелодического изящества, парящей «невесомости», и передать всё это превосходно удалось певице. Как сильно прозвучал контраст смены «сумрачной ночи» и по-рахманиновски торжествующего «сияния дня»! Светлым восторгом сверкал кантиленный распев на слове «облако» и на том же подъёме, но затаённо (ritenuto) звучала строка «День сильнее ночи». «Речная лилея» — удивительной лаконичности рахманиновский романс, до идеальности созвучный гейневскому стиху, чуть ироничному, напоённому неуловимо одухотворённой прозрачностью (любовь месяца к речной лилее). Левко прекрасно удалось передать очарование и «неуловимость», сохранив отточенность формы. Мастерство и благородная манера проявились и в рахманиновском «восточного стиля» романсе «Она, как полдень, хороша» (стихи Минского), прозвучавшем у Левко мечтательно-страстно, но необыкновенно сдержанно. «Пианистические романсы» Рахманинова в исполнении Григория Зингера блистали технической свободой, своеобразием рахманиновского пианизма. Исполнительское искусство этого мастера отличают высокие достоинства, а более всего творческое проникновение в тайну композиции,— он наделён «магическим кристаллом» художника-творца, постигающего внутреннюю сущность произведения. Когда слушаешь игру Зингера, невольно вспоминаешь идеальный эстетический закон, неоднократно высказанный великими художниками: «Исполнитель должен играть так, чтобы слушатели подумали, будто он сам сочинил эту музыку» ***. Каждая интерпретация Зингера — чудесный сплав ума, чуткости, стиля и строжайшей формы. Длительное творческое содружество В. Левко и Гр. Зингера привело их совместное исполнение к органичному единству замысла и реального воплощения, к прекрасной естественности в слиянии голоса и инструмента. Завершая «рассказ» о чудесной певице, нельзя не упомянуть ещё об одном драгоценном художественном свойстве Валентины Левко, проявившемся в каждой исполненной вещи, — покоряющем умении с первого звука сразу ввести слушателей в то состояние и настроение, которое откроется в музыке. * Письмо написано в Париже 30 июля 1778 г. Перевод Е. Даттель. ** Три песни взяты из сборника «Страна отцов», а две — из других изданий. *** В данном случае цитирую высказывание Моцарта в одном из его писем.
Поблагодарили [Свернуть] |
|||||||||||||||
  |
||||||||||||||||
| Главная » Музыка » Музыка в формате (lossless) » Музыка России и стран бывшего СССР (lossless) |
Текущее время: 07-Май 23:52
Часовой пояс: UTC + 5
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах Вы не можете прикреплять файлы к сообщениям Вы можете скачивать файлы |